Валентина Сивкова
Этот спектакль ждали. Уже появление анонса на одном из городских информресурсов вызвало оживленную дискуссию. Мнения, как водится, разделились. Кто-то в очередной раз назвал булгаковское произведение гениальной классикой, кто-то оскорбился за «простой народ». Эти настроения ощутимо витали и в зрительном зале. На премьеру «Собачьего сердца» в Камышинский драматический театр искушенный зритель шел, как мне показалось, с заранее сложившейся позицией, опосредованной не только булгаковской повестью, но и гениальным фильмом Владимира Бортко. Однако спектакль, поставленный режиссером Александром Штендлером, вряд ли кого-то оставил равнодушным. Не обошлось без традиционных сопоставлений, как это обычно бывает, когда первоисточник хорошо знаком и давно разнесен на цитаты. Но стихия сопереживания и вовлеченности в действие очень быстро захватила зрителя – такова магия сцены.
С первых минут идет погружение в атмосферу старой Москвы. Ее облик прекрасно воссоздан в декорациях художника Александра Саблина. «Главрыба», «Моссельпром», другие узнаваемые вывески на первых этажах доживающих век зданий – казалось бы, и этих штрихов достаточно, чтобы реконструировать столичный уголок эпохи НЭПа. Однако художник идет дальше. Что в состоянии подчеркнуть страдания бездомного пса? Конечно же, пейзаж разбушевавшейся стихии: заснеженная улица, смутный свет фонарей в вихрях метели и пронизывающий до костей, абсолютно блоковский ветер – «ветер, ветер на всем белом свете». Случаен ли у Булгакова этот мотив поэмы «Двенадцать»? Думаю, ответ очевиден.
Редкие прохожие, одетые сообразно своему социальному положению (очень точная работа художника по костюмам Светланы Саблиной), органично дополняют картину Москвы начала 20-х годов прошлого столетия.
Появление бездомного пса с ошпаренным боком, голодного, несчастного, отовсюду гонимого, отзывается сочувствием в зрительном зале. Исполнитель роли Шарика – Шарикова Николай Дубровин на всех этапах трансформации образа превосходно ведет роль. Сметливый пес, прекрасно разбирающийся в людях, а потом и сам ненадолго (увы, всего лишь физически) превращенный в одного из них, с первых минут завладевает вниманием зрителей и, судя по реакции, находит среди них немало сторонников. «Разве он виноват в случившемся?» – слышала я во время антракта. И с этим не поспоришь. Умный пес, которому подсадили гипофиз уголовника и пьяницы Клима Чугункина, на глазах превращается в отъявленного мерзавца. И сколь бы ни были вдохновенны профессор Преображенский (Артем Буняков) и его помощник Борменталь (Юрий Юдин) в своем стремлении осуществить прорыв в науке, результат очевиден: смекалистое, доброе животное, простодушно поверившее в свой «счастливый билет», очень быстро превращается в патологическое существо нового формата. Проблема ответственности науки за последствия эксперимента волнует людей с давних времен. И сегодня она звучит, как никогда, остро.
Вернемся, однако, к спектаклю. Повторюсь: игра Николая Дубровина доставляет истинное удовольствие. Можно много говорить о выразительности мимики, удивительной пластике исполнителя, великолепном чувстве юмора, но главное все же – глубинное проникновение в метаморфозы характера, умение донести до зрителя трагическое и комическое в судьбе персонажа. И эти достоинства игры актера неожиданно оборачиваются непредвиденным: идея приоритета культуры и духовности меркнет на фоне столь узнаваемых проявлений «народного духа», восторженно поддерживаемых зрителем.
Артем Буняков в роли профессора с говорящей фамилией Преображенский воспринимается неоднозначно. Исполнитель увлекает научным энтузиазмом своего героя, его интеллигентностью, эстетическими наклонностями, афористичностью речи. И все же сценическому Преображенскому недостает внутренней масштабности булгаковского героя и, пожалуй, его аристократического лоска. Тем не менее новые «хозяева жизни» объявляют ему настоящую войну.
«Мы еще вернемся!» – неоднократно предупреждает команда Швондера. Алексей Лобойко играет роль председателя домкома достаточно убедительно, хотя и не в полную силу своего творческого темперамента. Несмотря на пространные демагогические речи, этот образ являет собой самоуверенную, торжествующую ограниченность, к сожалению, благополучно перекочевавшую из прошлого века в наши дни. Дорвавшись до мизерной власти, подобные люди способны доставлять большие неприятности. Зловещая тень Швондера витает над домом постоянно, независимо от того, топчется ли он у порога профессорской квартиры, оставляя грязь на ковре, устраивается за столом с кипой бумаг, требуя прописки Шарикова, или проводит традиционные спевки. Пение хором – великолепный булгаковский образ-символ. И не потому, что это плохо само по себе, – в контексте произведения это одна из форм нивелирования личности и праздного времяпрепровождения. «…если я, вместо того, чтобы оперировать, каждый вечер начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха», – утверждает профессор.
Так называемое классовое чутье «жилтоварищей» не позволяет этим людям смириться с «буржуйскими» привычками Преображенского. Характер их деятельности определяет стремление ограничить профессора в прежних правах, а «лишняя», по их мнению, жилплощадь становится предметом постоянных посягательств. Не случайно в другом своем произведении Булгаков напишет, что «москвичей испортил квартирный вопрос».
Под стать Швондеру и его соратники. «Женщина, переодетая мужчиной», – именно так называет Преображенский активистку Вяземскую. Актрисе Светлане Олейник явно тесно в эпизодической роли, но ее персонаж запоминается. Распространение журналов «в пользу детей Германии» на фоне российской разрухи вызывает отнюдь не только исторические ассоциации. А вот Пеструхин (актер Евгений Черепанов), судя по всему, еще только прислушивается и присматривается «к старшим товарищам»: «смена смене идет».
Порадовали зрителей актеры старшего поколения, создавшие яркие эпизодические образы. Бурными аплодисментами встретил зал Юрия Щербинина в роли пациента Преображенского. Пританцовывающей походкой появляется он в кабинете профессора. Нарядный и счастливый мужчина «элегантного возраста» не перестает благодарить «мага и чародея» за удовольствие вернуться на двадцать пять лет назад. В том же контексте предстает и молодящаяся дама ( Лилия Дайнега), пытающаяся отвлечь доктора подробностями личной жизни и уклоняясь от вопроса об истинном возрасте.
Заслуженный артист РФ Николай Штабной тоже занят в коротком эпизоде – в роли чиновника высокого ранга. Вероятно, очень высокого. Иначе чем вызвано шоковое состояние дворника Федора (актер Алексей Перетятько), на время утратившего дар речи при его появлении? Доносы Швондера и Шарикова , «ушедшие наверх», потребовали прямого вмешательства. Глядя на человека с каменным лицом, облаченного в длиннополую шинель, как-то очень остро ощущаещь атмосферу эпохи.
«Девушка Шарикова» (Мария Клыпина), обслуга Преображенского (Галина Хвостикова, Мария Тульникова) при всей скромности отведенных им ролей – это те персонажи, без которых спектакль был бы невозможен. Как невозможна жизнь без множества «маленьких людей», которые честно выполняют подчас малозаметную работу.
В общем и целом спектакль состоялся. Вопреки обострившейся полемике на форумах, а может быть, и благодаря ей, впереди у него, несомненно, долгая жизнь. А премьера – это только начало. Послушаем режиссера и актера Константина Райкина: «… на премьере жизнь спектакля, если он правильно сделан, не кончается, а только начинается. Я вот, например, как зритель никогда не хожу на премьеры и на себя не могу смотреть, потому что знаю, насколько это еще несовершенно». Возможно, такой максималистский подход разделяют не все, но, право же, в словах режиссера присутствует рациональное зерно.
